Не та мать, что родила…

Не та мать, что родила…
Из журнала Сельская Новь № 8, август 2007

«Дорогая редакция! Назову только район, в котором живу, имя и фамилия будут вымышленные по причине, которую вы сейчас поймете.

Семь лет назад мы с мужем удочерили малышку. Рассказываю об этом впервые, и хочется выговориться, объяснить все сразу: как я долго лечилась от бесплодия, как ездила на операцию в Москву, как все надежды оказались напрасными, а я все равно не сдалась… Нашла в Москве медицинский центр, где мне попробовали пересадить «ребенка из пробирки», но и эта попытка не увенчалась успехом. И тут подруга рассказала, что была по делам службы в Липецке, в детдоме и видела очаровательную девочку. «Может, твоей будет?» — улыбнулась она.

Липецк довольно далеко от нас, но эта вскользь брошенная ею фраза вдруг оформилась в моем сознании в реальную мечту. Даже сниться стала маленькая девочка из Липецка, которая зовет и ждет меня, именно меня. Муж не возражал против приемного ребенка, мы собрали все необходимые документы, и в один прекрасный день, взяв отгулы на работе, я отправилась в Липецк.

Действительность оказалась далекой от моих представлений. Прежде всего, мои неопределенные рассказы о каком-то детдоме, где была подруга, никого не вдохновили. Мне сказали, что существует список детей, подлежащих усыновлению, его и будем придерживаться. Дали мне адрес дома ребенка, и отправилась я искать будущую дочку. Предупредили сразу, что там находятся дети с задержкой в развитии.

Да, «задержка» — это не то слово… Одну девочку вынесла на руках нянечка. В свои три года она выглядела на полтора и походила на картофельный росточек — бледная, худенькая. У второй была сильная патология зрения. Третья выбежала на своих ножках, в стареньком застиранном халатике, в линялых колготках. Но лопотала так неразборчиво, что я ничего не поняла и в шоке ушла оттуда.

В другом таком же учреждении мне показали двух симпатичных девочек, но одну из них надо было забирать вместе со старшей сестрой, к чему я не была готова, а вторая, как мне объяснили, была пятым, что ли, ребенком сорокалетней женщины, ведущей, мягко говоря, нестандартный образ жизни. И я побоялась дурной наследственности. Других «кандидатур» — а я просила только девочку и только до трех лет — на тот момент не было.

И тут перед моими глазами встала та крошечная лопотунья в застиранном халатике. Вспомнила смешной вихор у нее на лбу и то, что врач отметил ее приветливое отношение к людям, сказав, что девочка мечтает о семье… Когда мы с мужем через несколько недель приехала за Танюшкой, она даже не удивилась. Сразу пошла ко мне на руки: «Мама!»

Тут же начались первые хлопоты и волнения. Костюмчик и белье мы привезли с собой, а обувь, измерив ступню девочки, побежали покупать в ближайший магазин. В поезде выяснилось, что о горшке для ребенка мы тоже не подумали — вот такие неопытные родители! Но всему мы научились постепенно, и зазвенел в нашем доме и во дворе долгожданный детский голосок.

Говорила Таня совсем плохо, и мы долго ходили к логопеду. Ничего, выправилась. Много пережито, но сейчас дочка в пятом классе, правда он называется «классом компенсационного обучения». Она немного отстает в развитии по сравнению с другими детьми. Зато такая крупная выросла девчонка, красивая и на меня очень похожа. О характере что сказать? Бойкая, легко находит контакт и с детьми, и со взрослыми, больше всего любит гулять с подружками, телевизор смотреть, а еще на школьной сцене выступать: радуется, когда ей дают роль в новой постановке. Ругаю ее за леность, за то, что мало читает… Но это, кажется, в большинстве семей так.

Проблема наша в другом. Станица, где мы живем, хоть и большая, а все равно «от людей на деревне не спрячешься». Все, конечно, знают, что Таня — приемная дочь. Я как страус спрятала голову под крыло и решила не говорить об этом дочке как можно дольше, пусть подрастет. Но уже во втором классе она пришла из школы с вопросом: «Правда ли, что ты не моя мама?» — «Кто тебе такое сказал?» — «Да Алена!» А Алена тут же вертится, сверкает любопытными глазками.

Рассердилась я тогда и отругала как следует и Алену, и свою Татьяну. Как это я не мама? А кто же тогда мама? У тебя, Алена, родная мама? Да? Ну вот и у Тани так же! Но недавно моя грамотная дочка нашла в шкафу папку с документами, которые мы оформляли, когда ее забирали. И поставила вопрос ребром: что такое удочерение? И ухнула я как в холодную воду: да, Танюшка, женщина, которая тебя родила, оставила тебя в роддоме, и я стала твоей мамой. Мы с папой очень хотели такую девочку, как ты, и очень тебя любим. Живем для тебя, все делаем, чтобы ты росла здоровой и счастливой. У тебя своя комната, а сколько книжек, игрушек! Каждый год мы с тобой ездим на море и даже за границей уже были, в Германии. Сколько у тебя родственников — и две бабушки, и тети-дяди, и двоюродные сестры, и братья…

На следующий день бабушка рассказала, как Таня, придя ее навестить, заплакала и сказала: если та мама, которая бросила меня, приедет, я с ней ни за что не пойду, я тут останусь! Но дочке еще только 10 лет, и что меня ждет впереди — не знаю. Правильно ли я сделала, сказав Тане правду об удочерении, может, надо было все отрицать? И зачем только я не спрятала как следует все эти документы! Но ведь тайна все равно открылась бы!

Не встанет ли сказанное между нами, ведь дочка теперь чувствует, что она не такая, как другие дети, к чему приведет эта травма? У журнала «СН» много читателей, может быть, у кого-то есть схожий опыт — поделитесь, буду очень благодарна».

Нина Исаковас
Павлодольская, Моздокский р-н, Республика Северная Осетия-Алания

Комментарий психолога

Ваша проблема, Нина, встает перед тысячами женщин, доброта которых так велика, а душевные качества столь высоки, что они могут полюбить и воспитать чужого ребенка как своего, напрочь забыв об этом. Они-то могут, а вот ребенок, узнавая, что он приемный, не может, конечно, остаться к этому факту равнодушным.

Существует множество книг и статей, дающих матерям рекомендации, как вести себя в подобных случаях. К сожалению, большинство таких материалов основано на зарубежном опыте, где менталитет людей и обстановка, в которой растет ребенок, совершенно другие. Чем цивилизованнее страна, тем меньше там проявляют обывательского интереса к жизни соседа.

Такого понятия, как неприкосновенность частной жизни, в России вообще нет. А на Западе это одна из базовых основ взаимоотношений между людьми. Высокий уровень жизни также привел к тому, что брошенных детей в Америке и Западной Европе практически нет, поэтому так часты там случаи усыновлений детей из других стран. Факт усыновления там никогда не скрывают и особого любопытства он не вызывает ни у кого. Окружение ребенка влияет на его самоощущение и снимает все его страхи, если относится к факту усыновления как к чему-то само собой разумеющемуся, общепринятому. И наоборот, когда в обществе подчеркивается исключительность положения приемного ребенка, это порождает в нем комплекс «гадкого утенка», который трудно преодолеть.

Совет российским женщинам, взявшим на себя смелость пойти против течения и воспитывать приемного ребенка, когда всем окружающим это известно, может быть только один: старайтесь смягчить негативные последствия обывательской реакции общества непосредственно в своей семье. Любовь — лучшее противоядие от злых языков.

Ненавязчиво, на примерах объясняйте, что ценность каждого живого существа в нем самом, а не в его происхождении. Папа тоже не всегда жил с мамой. Когда-то они были вообще незнакомы, потом встретились и полюбили друг друга. Теперь они родные. Мы все в нашей семье родные, потому что живем вместе и любим друг друга. Читайте вслух книги о детях, которым пришлось рано остаться сиротами, рано начать приспосабливаться к трудной и непонятной взрослой жизни. «Таинственный сад» и «Маленький лорд Фаунтлерой» Френсис Бернет — чудесные книги. Сюда же добавим «Маленького оборвыша» Гринвуда и изумительную «Полианну» Элинор Портер.

Из вечера в вечер даже пятилетней девочке можно начать читать «Девочку из города» Л. Воронковой. О том, как маленькая ленинградка, потерявшая мать во время блокады, прижилась в деревенской семье и стала называть мамой приютившую ее женщину. В трудную минуту впечатления от этих книг помогут ребенку.

Вопрос, говорить ли правду приемышу, надо решать по-разному в зависимости от обстоятельств. Можно и не говорить, если малыш попал в семью сразу после рождения и мать хочет попытаться вообще вычеркнуть эту подробность навсегда: мой и все! Но очень важно в этом случае суметь вместе с ребенком, еще до того, как он достигнет возраста полового созревания, когда реакции особенно обострены, подняться над бытом, усвоить вечные, духовные, а не приземленные ценности. Чем больше в семье будет книг, интересных разговоров, путешествий, юмора, гостей и творчества любого рода, тем менее болезненной окажется реакция ребенка на грубую фразу какой-нибудь дворовой тети Мани про то, что «тебя вообще на помойке нашли».

Бывает и такое на наших российских просторах, увы. Но пусть к тому времени, когда малыш услышит эту или подобную ей ужасную реплику, он будет понимать, что ни о чем, кроме глупости и ограниченности самой тети Мани, она не говорит.

Надежда Бондарева

От редакции

В России тысячи детей живут в «казенных» домах. А идея обретения каждым ребенком семьи никак не становится национальной. И даже те немногие люди, кто отваживается усыновить ребенка, сталкиваются с огромными трудностями, причем не столько материальными, сколько моральными. Если наши читатели захотят поделиться своим опытом и рассказать собственные или известные им истории усыновления (удочерения), мы их опубликуем. Этот больной вопрос касается многих, а успешный опыт преодоления таких специфических трудностей представляет собой немалую ценность.
Ждем ваших писем!

Автор: