Российская тюрьма равняется на Запад
В иных местах лишения свободы сегодня условия лучше, чем на воле
ВРЕДНЫЕ ЭКСКУРСИИ Насколько актуальны широко тиражируемые выступления в защиту прав заключенных? Да, Россия одна из самых «сидящих» стран: по численности заключенных на тысячу человек мы занимаем второе место в мире, каждый месяц у нас арестовывают 30000 человек. Количество оправдательных приговоров в России по-прежнему остается рекордно низким: 0,5 процента относительно всех выносимых судами. Вот уж действительно: от тюрьмы не зарекайся…
Во многих регионах условия содержания заключенных далеки от нормальных. Зоны рассадник туберкулеза. 90 процентов их обитателей страдают различными заболеваниями. Некоторые сидельцы (особенно в следственных изоляторах) вынуждены спать по очереди. Недавно несколько женщин из числа следственно-арестованных выиграли в Евросуде процесс против России, теперь государство обязано выплатить им приличные компенсации за тюремные страдания. Посетив омские пенитенциарные учреждения, возьму на себя смелость заметить: пожалуй, страсти вокруг страданий осужденных нагнетаются излишне. Хотя, возможно, Омск исключение из общей печальной картины.
Признаться, отправляясь в следственный изолятор, я ожидал встретить там нечто иное. Скученность. Зловонные камеры. Запах дешевой селедки в пищеблоке. Однако все оказалось совсем не так. Скажу даже больше: с точки зрения профилактики правонарушений экскурсии в следственный изолятор да и в некоторые омские колонии крайне вредны.
Вот, говорят, в Морозовку, в воспитательную колонию для несовершеннолетних, одно время толпами водили трудных подростков, состоявших на учете в милиции. Чтобы те почувствовали горький вкус жизни в изоляции, вздрогнули и стали на путь исправления. И что? Эффект был как раз обратный. Пацаны обнаруживали за колючей проволокой чистоту, комфорт и сытость, каковых на воле многие из них не видят.
Начальник колонии со вздохом признался как-то прокурорским проверяющим: «В столовой бананами кидаются…» Одним словом, заелись.
В омском следственном изоляторе № 1 неплохо живется и несовершеннолетним, и взрослым. Первые содержатся отдельно. В одной из камер мы застали скинхеда, обвиняемого в жестоком убийстве «по мотиву расовой ненависти». В помещении светло и просторно сидят подростки вдвоем. Здесь же, за дверью — душ и туалет. Гостиница, да и только.
Семнадцатилетний парень вовсе не выглядит подавленным. Пообщавшись с адвокатом, он уяснил: несовершеннолетнему, что бы он ни натворил, сколько бы жертв ни было на его совести, светит максимум десять лет лишения свободы. Даже при таком максимальном раскладе он выйдет из зоны в полном расцвете сил.
СЕГОДНЯ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ВЧЕРА В изолятор мы наведались с уполномоченным по правам человека в Омской области Василием Васильевичем Пронниковым и сотрудником его аппарата Владимиром Васильевичем Боженко.
Боженко двенадцать лет работал старшим помощником прокурора области по надзору за законностью исполнения уголовного наказания. По изолятору он, думается, мог бы теперь передвигаться с закрытыми глазами: его епархия, как и все омские зоны.
Да, преступившие закон должны лишаться свободы, а не человеческих условий пребывания за решеткой. Кто ж спорит. В свое время Боженко советовал руководству изолятора перекрасить стены учреждения из темно-синих в более веселые тона, что и было сделано. И то, что изолятор разгрузили, отдав ему помещение находившейся на его территории пятой колонии, прокурорский «надзиратель», разумеется, приветствовал.
Было такое, что нормы содержания следственно-арестованных превышались аж втрое. А сегодня недобор: в изоляторе, рассчитанном на 1815 человек, находится лишь 1091. Это связано еще и с тем, что (в свете гуманизации) подозреваемых реже стали брать под стражу. Хотя при той же правоприменительной практике в Екатеринбурге, например, изоляторы переполнены, в некоторых камерах людей гораздо больше, чем кроватей.
Так что будем считать, что омским арестантам повезло, если только применимо к их судьбе подобное выражение. Во многих камерах есть холодильники и телевизоры. Их можно арендовать у изолятора за умеренную плату, а можно даже с согласия администрации получить с воли.
Главному корпусу СИЗО полтора века. Тюремный «замок» на 150 человек в Омске был построен по указу Александра II по проектам, одобренным еще императрицей Екатериной II. Эти стены, надо полагать, запросто простоят еще столько же: что храмы, что тюрьмы — полюса человеческого бытия — на Руси возводили основательно.
КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ ЕСТ, И НЕПЛОХО
Анекдот советской эпохи. Иностранный журналист на строительстве БАМа спрашивает работяг: «Вы кто?» «Зэка», слышит ответ от одного. «Урка», — от другого. Обращается за пояснением к сопровождающим. Те не теряются: «Это у нас почетные звания такие: забайкальский комсомолец, уральский комсомолец».
Руками зэков валился лес, возводились города, строились гидроэлектростанции, железные дороги и автомобильные трассы. Именно заключенные, численность которых доходила в иные времена до нескольких миллионов человек, вносили неоценимый вклад в народное хозяйство державы.
Сегодня на разного рода производствах в России занято 27,8 процента отбывающих наказание в исправительных учреждениях. Если прежде в некоторых колониях заключенные трудились в три смены, то сегодня во многих незначительная часть занята лишь обслуживанием себя и собратьев. На воле заводы стоят — что уж тут говорить о трудоустройстве зэков. Ситуацию пояснил начальник Управления федеральной службы исполнения наказаний по Омской области Владимир Турбанов:
— В нашей системе из 14500 осужденных 1000 человек работает «в обслуге» и 2800 — на собственном производстве. Это металлообработка, деревообработка. Согласно статье 103 Уголовно-исполнительного кодекса осужденный обязан работать. Но беда в том, что всех мы сегодня не можем трудоустроить. Поэтому отдаем предпочтение тем, кто имеет обязательства по искам или алиментам. Таких среди наших заключенных 4000. Что касается вычетов из зарплаты… В любом случае мы обязаны оставлять на счете осужденного не меньше 25 процентов от заработка.
Кстати, большинство осужденных и рады бы работать. Без этого, не возмещая ущерба по искам потерпевших, они лишаются права на условно-досрочное освобождение, не имеют карманных денег и на волю выходят с пустым кошельком. Да и сам срок мотается быстрее, когда ты при деле. Если из зарплаты работающих часть денег вычитают на их содержание в колонии (жалованье сотрудников ФСИН в этих суммах не учтено), то все остальные (абсолютное большинство!) целиком и полностью сидят на шее у государства. Причем сидят, как мы уже заметили, все более комфортабельно и сытно. Сколько стоит ежемесячное содержание заключенных? В колониях 6500 рублей, в изоляторе — 11702 рубля, а в воспитательной колонии для несовершеннолетних — больше 26000.
Дети — привилегированный класс, как говаривали в советские времена. Малолетние преступники — привилегированный криминальный класс. Питание в колонии для несовершеннолетних сегодня значительно лучше, чем в детских больницах. Да, пожалуй, сытнее, чем даже во многих благополучных семьях. Ежедневная норма — 102 рубля на человека. Скажите честно: ваши дети так едят?
Да и во взрослых колониях стол богаче, чем в муниципальных стационарах. Парадокс? Боженко признается, что стоит ему заикнуться о положении заключенных, коллеги из аппарата уполномоченного по правам человека, курирующие другие вопросы и ежедневно сталкивающиеся с бедами законопослушных, несудимых инвалидов, матерей-одиночек, детдомовцев, пенсионеров, смотрят на него с недоумением. Мол, о чем вы, Владимир Васильевич, говорите?
Предстоящая реформа системы исполнения наказаний у многих вызывает закономерный вопрос: а оправданна ли она, затратная и трудоемкая, сегодня, когда и без того в бюджетах всех уровней полно дыр? Ведь согласно планам реформаторов предстоит перестроить все колонии, сделав их тюрьмами с удобными, не больше чем шестиместными камерами, соответствующими европейским стандартам.
РАВНЯЕМСЯ НА ЗАПАД. В ЧЕМ?
Помните героя известного фильма «Хочу в тюрьму»? Он рвался в голландскую, приехав в Амстердам на своем «запорожце» и пытаясь всеми способами преступить закон и добиться наказания.
Хороший выбор места для отсидки, что ни говори. Мне довелось пообщаться с нашей соотечественницей Виолой, которая, перебравшись в 80-е годы в Нидерланды и получив там гражданство через замужество, провела в тюрьме полгода. За что — не суть важно, речь о другом. О том, как похорошела молодая женщина в неволе.
За решеткой она плавала в бассейне, занималась шейпингом, штудировала книжки в библиотеке, выучив в итоге голландский язык. Под присмотром заботливых врачей Виола бросила курить и ее щеки порозовели от сбалансированного питания и поливитаминов. Однако очевидно, что роскошь таких тюрем могут себе позволить лишь сытые страны. Те, где решены социальные проблемы и никто, включая сидящих на пособии безработных, не живет за гранью нищеты.
По международным нормам на каждого заключенного должно приходиться не меньше четырех квадратных метров. Имеется в виду жилая площадь. В наших же колониях пока что норма в спальных помещениях два метра. Столовая, спортзал, клуб, где заключенные проводят часть времени, — их дополнительное пространство. В омском изоляторе и во всех омских колониях эти нормы соблюдаются. Тем более что в последние годы в местах лишения свободы «недобор»: рассчитаны они на 17200 человек, а содержатся в них, как уже было сказано, 14500.
Кстати, Европа намерена увеличить нормы приходящейся на каждого заключенного площади до семи квадратных метров. Скорее всего, и мы с нашим рвением будем стремиться соответствовать. Но вот вопрос: все ли наши сограждане вписываются в такие «квадраты» на воле? Что, разве никто не ютится в крохотных комнатках, десятилетиями дожидаясь очереди на социальное жилье и не имея средств купить квартиру? Какой рацион может обеспечить семье женщина, одна воспитывающая нескольких несовершеннолетних детей, получающая «минималку» и мизерное пособие? Хватит ли ее средств на занятия детей в спортивных секциях, в музыкальной или художественной школе, на то, чтобы дать им высшее образование, которое, кстати, осужденные получают бесплатно?..
Отмена смертной казни и нормальное содержание арестантов — обязательные условия вступления в Евросоюз. Политическая свобода — тоже. А вот степень социальной защищенности простых граждан и уровень их жизни из поля зрения международного ока выпадают. Считается, что это внутреннее дело страны. VIP-СИДЕЛЬЦЫ Мы полагаем, что и в изоляторах, и на зоне непременно есть «блатхаты», VIP-камеры для воров в законе или каких-нибудь олигархов. Трудно поручиться за все российские учреждения, но в омских такой практики не существует.
Вообще, репутация омских мест лишения свободы в криминальных кругах нехорошая: «красные» зоны. То есть те, где криминальные авторитеты не в чести и порядок диктует администрация учреждения. Как, собственно, и положено. Поэтому «заезжать», как они выражаются, в здешние колонии блатные не любят.
Начальник СИЗО Вячеслав Александрович Жидовцов говорит: — У нас все без исключения дежурят по камерам, раздают посуду, убираются. Никаких привилегий.
Их нет и у VIP-сидельцев. В изоляторе в ожидании суда содержится бывший начальник ФМС Омской области полковник Владимир Аллес, обвиняемый в получении крупной взятки за «отмазывание» китайцев-нелегалов и их работодателей. Сидит он в двухместной камере с бывшим милицейским капитаном. Ведет себя, по словам администрации, послушно, точно так же, как рядовые зэки, выполняет все обязанности дежурного по камере.
Бывший директор Федерального государственного учреждения «Омский референтный центр Россельхознадзора» Александр Васильев — тоже птица высокого чиновничьего полета. Он осужден за хищения в особо крупных размерах. На протяжении двух лет начальник выписывал своим подчиненным премии и… требовал их обратно, обобрав коллег в общей сложности на 1,83 миллиона рублей.
Он содержится в шестиместной камере. Чувствует себя 55-летний мужчина не очень хорошо, и сейчас рассматривается возможность его перевода в спецбольницу, в учреждение № 11.
Арестованные определяются в камеры не абы как — их отбирают по признаку вмененных статей и криминального опыта, по возрасту, и разумеется, по полу. Правоохранителей, как и повсюду, держат отдельно от других. Женщины и подростки занимают один корпус, ранее судимые — другой, взрослые «первоходки» — третий. Во время посещения изолятора уполномоченный по правам человека Василий Пронников, как ему и подобает, интересовался, нет ли у арестованных жалоб на условия их содержания. Отвечали дружно, хором все без исключения: «Никак нет, гражданин начальник!» Такая форма общения предусмотрена внутренним распорядком учреждения. Дружно и хором!
А насчет «никак нет»… Пришла недавно в аппарат уполномоченного жалоба от сидельцев на то, что уж слишком громко их заставляют выкрикивать приветствия администрации СИЗО и проверяющим. Боженко указал начальству, что подобное солдафонство неуместно.
Правда, если это лишь единственная претензия арестантов, то, похоже, сидят они действительно неплохо.
Но в любом случае — минуй нас эта участь.
Автор: Владимир Булычев. Омская область. Фото автора
